ЛЕВ ГУМИЛЕВ

Летом 1917 года из-за угрозы погрома А. И. Гумилёва покинула своё родовое имение в Слепнёве и отбыла в Бежецк, причём крестьяне позволили забрать ей библиотеку и часть мебели. Анна Ахматова и Николай Гумилёв официально развелись в 1918 году по инициативе Анны Андреевны. В конце августа 1918 года А. И. Гумилёва с внуком переехала в Петроград к Н. Гумилёву. Гумилёв брал сына с собой, отправляясь в город по литературным делам, водил его и к А. Ахматовой, жившей тогда с востоковедом В. К. Шилейко. К этому времени сам Лев Николаевич относил первое увлечение историей.

Летом 1919 года А. И. Гумилёва со второй женой своего сына — Анной Николаевной Энгельгардт — и детьми уехала в Бежецк, куда Николай Степанович периодически наезжал на день-два. В последний раз отец и сын виделись в Бежецке в мае 1921 года.

В городе Гумилёвы вместе с родственниками — Кузьмиными-Караваевыми — снимали квартиру на Рождественской улице (ныне Чудова) в деревянном доме, занимавшую весь второй этаж, со временем из-за уплотнения осталась единственная комната. Анна Ивановна Гумилёва по мере сил пыталась не встраиваться в новую советскую реальность: среди её знакомых преобладали священнослужители и вообще люди «из бывших», переписка с А. Ахматовой датировалась по церковному календарю. Тем не менее она понимала, что внуку придётся жить именно при советской власти, и в одном из писем просила Ахматову «выправить» сыну метрику, в которой не было свидетельства о его дворянском происхождении. Помимо бабушки, большую роль в воспитании Л. Гумилёва сыграла Александра Степановна Сверчкова («тётя Шура», 1869—1952), она даже хотела его усыновить. Именно за счёт учительской зарплаты А. С. Сверчковой (62 рубля) и ежемесячных перечислений Ахматовой из её пенсии (25 рублей) существовала семья; существенную помощь оказывал огород, располагавшийся за городом. В этой обстановке Лев Гумилёв рос и воспитывался от 6 до 17 лет. А. Ахматова навещала сына в этот период дважды — на Рождество 1921 года и летом 1925-го (с 21 по 26 июля). В июне 1926 года Лев с бабушкой посетили Ленинград.

Гумилёв учился в трёх школах Бежецка — 2-й советской (образованной слиянием женской гимназии и реального училища), железнодорожной (там преподавала А. Сверчкова) и в 1-й советской (в 1926—1929 годах). По ряду причин отношения Льва с одноклассниками не складывались, по воспоминаниям: «Держался Лёва особняком. Мы все были пионеры-комсомольцы, он никуда не вступал, на переменах, когда все играли, стоял в стороне». Тогда же школьный совет 2-й советской школы проголосовал за лишение Льва Гумилёва — как «сына контрреволюционера и классово чуждого элемента» — полагавшихся каждому ученику учебников. В железнодорожной школе на Льва исключительное влияние оказывал учитель литературы и обществоведения А. М. Переслегин (1891—1973), переписку они вели до конца жизни Александра Михайловича. Во время обучения в 1-й советской школе учителя и однокашники оценили литературные способности Льва, он стал писать для школьной газеты «Прогресс», причём за рассказ «Тайна морской глубины» был удостоен денежной премии школьного совета. Он также был постоянным посетителем Бежецкой городской библиотеки. Он вспоминал:

«К счастью, тогда в маленьком городе Бежецке была библиотека, полная сочинений Майн Рида, Купера, Жюля Верна, Уэллса, Джека Лондона и многих других увлекательных авторов. <…> Там были хроники Шекспира, исторические романы Дюма, Конан Дойла, Вальтера Скотта, Стивенсона. Чтение накапливало первичный фактический материал и будило мысль».

Лев Гумилёв даже выступал в библиотеке с докладами о современной русской литературе и руководил литературной секцией в Клубе друзей книги. Однако попытки писать стихи, напоминающие по тематике Н. Гумилёва — «экзотические», — жёстко пресекались матерью, и к поэтической деятельности Л. Гумилёв вернулся уже в 1930-х годах.

Становление (1930—1938)

Переезд в Ленинград

В конце августа или начале сентября 1929 года окончивший школу Л. Гумилёв переехал к матери в Ленинград, в Фонтанный дом. Вероятнее всего, он не застал Ахматову и её мужа Николая Пунина, уехавших на Кавказ. Квартира Пунина была коммунальной, в ней кроме матери и отчима жили его первая жена — А. Е. Пунина с дочерью Ириной (у всех были отдельные комнаты), здесь же в своей комнате жила семья рабочих. Льву Гумилёву нашлось место на деревянном сундуке в неотапливаемом коридоре.

Пунин устроил Льва в 67-ю единую трудовую школу (директором которой был А. Н. Пунин — брат отчима), в которой он ещё раз окончил 9-й класс и подготовился к поступлению в высшее учебное заведение. Первый год пребывания Гумилёва в Ленинграде документирован хуже всего. Жил он на содержании матери и Н. Пунина, отношения с которыми были сложными. По мере сил он исполнял домашние работы: колол дрова, носил их в квартиру, топил печь, стоял в очередях за продуктами.

Экспедиции в Прибайкалье и Таджикистан

Летом 1930 года, окончив школу, Лев Гумилёв решил поступать на немецкое отделение педагогического института, к которому готовился около полугода, изучая язык на курсах. Из-за дворянского происхождения комиссия отказалась даже принимать документы, и он уехал в Бежецк. Существует версия (основанная на словах самого Гумилёва), что его выгнал Пунин. После возвращения, родственник устроил Льва чернорабочим на завод им. Свердлова, располагавшийся на Васильевском острове, оттуда он перешёл в «Службу стали и тока» (трамвайное депо).

В 1931 году он перевёлся на курсы коллекторов геологических экспедиций. Геологические экспедиции в пору индустриализации формировались в большом числе, сотрудников постоянно не хватало, поэтому на социальное происхождение обращали мало внимания. Гумилёв вспоминал впоследствии, что ни в одной из своих ранних (до университета) экспедиций не чувствовал себя изгоем, к нему относились не хуже, чем к другим.

11 июня 1931 года Гумилёв отправился в Прибайкалье — в Иркутск. С Московского вокзала его провожала А. Ахматова. Базой экспедиции была Слюдянка, основной район изысканий — горы Хамар-Дабана. Судя по воспоминаниям коллеги — А. Дашковой, — он не проявлял большого интереса к экспедиции, но зарекомендовал себя надёжным товарищем. Из-за ранней зимы экспедиция завершилась уже в начале августа. С тех пор практически каждое лето Лев Гумилёв отправлялся в разнообразные экспедиции — сначала геологические, потом — археологические и этнографические; всего, по подсчётам биографов, в 1931—1967 годы он участвовал в 21 экспедиционном сезоне. Работа позволяла хорошо питаться и немного зарабатывать, делая Льва независимым от матери и Н. Пунина. После возвращения с Байкала Гумилёв старался не жить в Фонтанном доме (сначала он остановился у Л. Аренса — брата первой жены Пунина, а далее у племянницы его бабки).

В 1932 году Гумилёв участвовал в самой длительной в своей жизни экспедиции в Таджикистан, которая продлилась, по некоторым сведениям, 11 месяцев.

В собственноручно составленном списке экспедиций она, как и предыдущая, не значится (учёный учитывал только профильные — археологические). В Таджикистан он попал совершенно осознанно, видимо, по рекомендации Павла Лукницкого, лиитератора и биографа Анны Ахматовой и Николая Гумилева. 30-летний альпинист и выпускник литературного факультета тогда являлся учёным секретарём Таджикской комплексной экспедиции. Экспедиция была организована по решению Совнаркома и президиума Академии наук. Руководил подготовкой к экспедиции научный совет под председательством академика А. Е. Ферсмана. В совет входили учёные с мировым именем, среди них, например, Николай Иванович Вавилов. Паразитологическую группу, в которую попал Гумилёв, возглавлял Евгений Никанорович Павловский, будущий академик и президент Географического общества СССР, основатель тропического института в Таджикистане. Руководил экспедицией Николай Петрович Горбунов, личный секретарь Ленина, бывший управляющий делами Совнаркома и ректор Бауманского училища.

В экспедиции участвовали 97 научных работников (а всего — около 700 человек), разделённых на 72 отряда.

Остановившись в Сталинабаде, Гумилёв направился в Гиссарскую долину, где до конфликта с начальником работал лаборантом-гельминтологом, после чего был отчислен за нарушение трудовой дисциплины. После этого он перебрался в долину Вахша и устроился на малярийную станцию в Дангаринском образцово-показательном совхозе. Здесь неплохо платили (по меркам 1930-х годов) и не было проблем с продовольствием.

Здесь же Гумилёв в живом общении с дехканами выучил таджикский язык и изо всех языков, которые изучал, знал его лучше всего.