<...> Иногда собирались гости. Знакомые отца, его ровесники, играли в винт, Анна Ивановна дремала над книгой, Шурочка помогала накрывать стол и за ужином слушала докторские разговоры, с трудом скрывала зевоту. Анна Ивановна в молодости не знала, что такое кокетство, флирт, выезды и наряды. Тем более она не признавала этого теперь, имея на руках больного мужа и двух детей. Ее вполне удовлетворяла скромная домашняя жизнь с ее повседневными заботами, она любила заниматься изящными рукоделиями, слушая рассказы подчерицы, но больше всего она увлекалась чтением романов. Это было ее страстью, для нее она забывала все на свете. Иногда, отыскивая что-нибудь в комоде, она натыкалась на старую газету или вырванный из какого-нибудь журнала лист; она, стоя на месте, читала, забыв за чем пошла. Если муж, наскучив ждать, звал ее, она торопливо отвечала: «Сейчас, папочка, я только один момент».
Шурочка с ней жила дружно, как со старшей сестрой или подругой. Они вместе скрывали от Степана Яковлевича, чтобы его не раздражать, свои маленькие грешки: читали после полуночи, купили каких-нибудь сладостей, ходили с детьми на карусели. Денег у Анны Ивановны на руках было немного, только что полагалось на хозяйство, а у Шурочки и того не было. Однако такая скучная и монотонная жизнь не казалась им несносной. Анна Ивановна уверяла всех и больше всего саму себя, что она счастлива, а Шурочка, любившая детей вообще, играла и возилась с братьями."
<...> Ранней весной 1910 года С.Я. скончался. После его смерти жизнь в семье Гумилевых сильно изменилась даже внешне. Отцовский кабинет перешел Коле, и он в нем все переставил по-своему. Как часто добрые по существу люди бывают подчас неделикатны и даже эгоистичны! Помню, не прошло и семи дней, как пришла ко мне в комнату расстроенная А.И. и жаловалась на Колину нечуткость. "Не успели отца похоронить, — говорила она, — как Коля стал устраиваться в его кабинете, Я его прошу подождать хоть две недели, мне же это слишком тяжело! А он мне отвечает: я тебя, мамочка, понимаю, но не могу же я постоянно работать в гостиной, где мне мешают. Дмитрий и Аня так часто и надолго приезжают, что мне всегда приходится уступать им свой кабинет". Без ведома А.И. я сейчас же пошла убеждать Колю повременить, но мои доводы на него не подействовали, он только посмеялся над моей сентиментальностью."
<...> Памятно мне любимое большое мягкое кресло поэта, доставшееся ему от покойного отца. Сидя в нем, он писал свои стихи. Творить Коля любил по ночам и часто мы с мужем — комната была рядом с его кабинетом — слышали равномерные шаги за дверью и чтение вполголоса. Мы переглядывались, и муж говорил: "Опять наш Коля улетел в свой волшебный мир".
<...> Когда по вечерам вся семья оставалась дома, после обеда мать любила брать сыновей под руку и ходить взад и вперед по гостиной; тут сыновья очень трогательно оспаривали друг у друга, кто возьмет мамочку под руку, а кто обнимет. Обычно после долгого торга мать, улыбаясь, сама разрешала спор — одного возьмет под руку, а другого обнимет, и все трое маршировали по комнате, весело разговаривая.
<...> В начале 1911 года Анна Ивановна купила дом в Царском Селе на Малой ул. 157. Она видела, что слишком много денег тратится зря. Купила прелестный двухэтажный дом и тут же небольшой, тоже двухэтажный флигель с садиком и хорошеньким двориком. А.И. с падчерицей и внуками занимали верхний этаж, поэт с женой и я с мужем — внизу. Тут же внизу находилась столовая, гостиная и библиотека. После своего второго путешествия в Африку Коля внес в дом много экзотики, которая ему всегда нравилась. Свои комнаты он отделал по своему вкусу и очень оригинально.
<...> Дом Гумилевых был очень гостеприимный, хлебосольный и радушный. Хозяева были рады всякому гостю, в которых не было недостатка везде, где бы Гумилевы ни жили. Я очень любила, когда поэт устраивал литературные вечера.
<...> Коля очень любил традиции и придерживался их, особенно любил всей семьей идти к заутрене на Пасху. Если даже кто-либо из друзей приглашал к себе, он не шел; признавал в этот день только семью. Помню веселые праздничные приготовления. Все, как полагается, одеты в лучшие туалеты. Шли чиннo и Коля всегда между матерью и женой. Шли в царскосельскую дворцовую церковь, которая в этот высокоторжественный праздник была всегда открыта для публики."
Николай Гумилев с 14-ти до 17-ти лет (1900-03 гг.) учился в 1-ой Тифлисской Гимназии, семья уехала из Кронштада из-за нездоровья старшего брата;
Гумилевы жили в Сололаках (армянский район старого Тифлиса), в доме Мирзояна на Сергиевской дом 1 — угол Лермонтовской улицы.
Осенью 1910 года Дмитрий Гумилев вышел в отставку с военной службы и до начала Первой мировой войны служил земским начальником в Петербургской и Тверской губерниях. Николай Степанович изредка ездил к брату в Ямбургский уезд и охотился там на зайцев.
