Подошла. Я волненья не выдал20,
Равнодушно глядя в окно.
Села, словно фарфоровый идол,
В позе, выбранной ею давно.
Быть весёлой — привычное дело,
Быть внимательной — это трудней...
Или томная лень одолела
После мартовских пряных ночей?
Утомительный гул разговоров,
Жёлтой люстры безжизненный зной,
И мельканье искусных проборов
Над приподнятой лёгкой рукой.
Улыбнулся опять собеседник
И с надеждой глядит на неё...
Мой счастливый, богатый наследник,
Ты прочти завещанье моё.
19 июля 1914
Слепнёво
20“Подошла. Я волненья не выдал...” — написано от лица мужчины и как бы смыкается с “Завещанием”: и единством концовки с его названием, и сюжетом. В Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) находится автограф стихотворения с датой: “1914, 19 июля. Слепнёво”.
Равнодушно глядя в окно.
Села, словно фарфоровый идол,
В позе, выбранной ею давно.
Быть весёлой — привычное дело,
Быть внимательной — это трудней...
Или томная лень одолела
После мартовских пряных ночей?
Утомительный гул разговоров,
Жёлтой люстры безжизненный зной,
И мельканье искусных проборов
Над приподнятой лёгкой рукой.
Улыбнулся опять собеседник
И с надеждой глядит на неё...
Мой счастливый, богатый наследник,
Ты прочти завещанье моё.
19 июля 1914
Слепнёво
20“Подошла. Я волненья не выдал...” — написано от лица мужчины и как бы смыкается с “Завещанием”: и единством концовки с его названием, и сюжетом. В Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) находится автограф стихотворения с датой: “1914, 19 июля. Слепнёво”.